Салих Сайдашев. Жизнь непредсказуема

Снова в родном городе 

В 1938 году, закончив музыкальную студию при Московской консерватории, в Казань возвращается большая группа уже дипломированных специалистов.

Позади 1937 год. Не встретили его самые близкие, дорогие сердцу друзья. Нет Карима Тинчурина, нет многих, с кем крепко связан он узами дружбы и творчества. За эти четыре года изменилась и обстановка в театре. Запрещена к исполнению его музыка, написанная к пьесам Тинчурина. Он угнетен, полон недобрых предчувствий. Не вникая особо в суть происходивших в стране событий, а может быть, инстинктивно отстраняясь от их анализа, он остро чувствовал связанные с этими событиями личные потери - родных, друзей, знакомых. На этот раз потерь было слишком много.

Салих Сайдашев. Страницы жизни и творчества композитора

Одновременно с Сайдашевым возвращаются в Казань и музыканты-композиторы, которых мы знаем как современников Сайдашева. Это друг детства М. Музаффаров, и влюбленный в татарскую музыку А. Ключарев, и молодой Дж. Файзи, творчество которых начиналось в Казани в начале 30-годов, и только что окончившие учебу, начинающие композиторы Ф. Яруллин, Н. Жиганов. С момента возвращения в Казань начинается интенсивная творческая деятельность каждого из них. Имена их по праву вошли в "золотой фонд" татарской культуры. Все они формировались и взрослели с музыкой Сайдашева, шли следом, но каждый создавал свой стиль, свой музыкальный почерк. 

Предвоенные годы 

Год 1939-й заканчивается несколькими знаменательными событиями как в общественной, так и в творческой жизни Сайдашева. В начале года создается Союз композиторов Татарстана во главе с Назибом Жигановым. А 17 сентября Указом Президиума Верховного Совета ТАССР Салиху Сайдашеву присваивается звание заслуженного деятеля искусств Татарской АССР. Проходит торжественный вечер, посвященный этому событию. Постановлением Совнаркома республики в это же время его включают в состав художественного совета Управления Совнаркома. Он рад, доволен, уверен в своем праве быть самим собою. Он снова в своей стихии - в театре, в творчестве. 

Наступает 1940-й год - год предвоенный, год больших перемен. Он насыщен этапными событиями и в музыкальной жизни города. В этом году 23 июля на сцене Театра оперы и балета прозвучала еще одна татарская опера - "Галиябану" Мансура Музафарова. 

30 августа этого же года выходит Постановление Областного комитета ВКП(б) на основе Решения ЦК ВКП(б) от 26 августа 1940 года о проведении декады татарской литературы и искусства в Москве. В республике начинается интенсивная подготовка к декаде, к показу своих успехов в области культуры.

Постановление это в корне меняет привычной ход жизни, ускоряет еще мало заметные тенденции в развитии татарской музыкальной культуры. Составляются комиссии по отбору коллективов, которые поедут в Москву, создаются новые оркестры, обновляется состав симфонического оркестра, организованного еще 1938 году к началу открытия Театра оперы и балета. Театр оперы и балета, до этого работавший в здании Театра имени Качалова, в целях создания лучших условий для подготовки к декаде, соединяется с Татарским театром имени Камала. Утверждаются репертуары. Оперный театр планирует показ оперы "Кычкын" Назиба Жиганова, либретто Ахмета Файзи, а Татарский театр - пьесы из репертуара прошлых лет: "Банкрот" Галиаскара Камала, "Ташкыннар" и "Таймасовы" Тази Гиззата, "Ходжа Насретдин" Наки Исанбета. 

Волна общественной активности, поднявшаяся в связи с предстоящей декадой, ставит перед Сайдашевым множество вопросов. Где его место в этой декаде? В репертуаре Татарского театра нет ни одного спектакля с музыкой Сайдашева. Что? Почему? За что? Конечно же, самая большая, давнишняя, далеко скрытая от всех боль - запрет исполнения его музыки, написанной на слова Карима Тинчурина. Это и боль за Тинчурина, и за себя, и за справедливость, которую нельзя высказать никому. Еще больше огорчился он, когда ему было предложено переделать "Наемщика" в оперу. Почему "переделать"? Почему не оставить это целостное, завершенное, принятое народом произведение в виде музыкальной драмы и показать ее в Москве? 

Его посылают в только что отстроенный Дом творчества в поселке Ливадия. Он знает, что не будет переделывать "Наемщика", но едет. Он растерян. Его место заведующего музыкальной частью театра занимает Дж. Файзи. Вот выписка из приказа по Татарскому государственному академическому театру №295 от 23 декабря 1940 года: "Считать зачисленным на должность зав. музыкальной частью и дирижера композитора Д. Файзи с 15 октября сего года…" Подпись: директор Алханов. 

Сайдашев проживает в Ливадии до начал войны, заезжая в Казань только на короткие отрезки времени. В уединении, далеко от людей, есть о чем подумать. В июле 1940-го года, до появления постановления о декаде, в Казани прошла конференция композиторов автономных республик. Были заслушаны творческие отчеты композиторов, состоялись обсуждения. При этом музыка Сайдашева подверглась критике со стороны гостей - представителей Союза советских композиторов из Москвы. 

В декабре 1940-го года Салиху Сайдашеву исполнилось 40 лет. Дата эта прошла незамеченной. 

Годы войны. Жизнь личная и творческая 

С началом войны жизнь личная и общественная во всех сферах подчинились одной цели - победе над врагом. С первых же дней войны здание Татарского театра было отдано под госпиталь, и рабочий состав Татарского и Оперного театров был переведен снова в здание драматического театра им. Качалова. И длительное время три театральных коллектива сосуществовали в одном здании, под одной крышей. Попеременно шли и русские, и татарские, и оперные спектакли. К концу 1942 года Татарский и Оперный театры возвращаются обратно в здание Татарского академического театра на улице Горького и до завершения строительства нового Театра оперы и балета - до 1956 года- работают в одном здании. Оркестр обслуживает оба театра. Снова стали появляться музыкальные спектакли. 

В 1943 году добровольцем уходит на фронт его сын Альфред. Это расставание - еще одна тревога в его душе, которой он мало с кем поделится. Далее последовали события, которые надолго выбили его из колеи. Произошел разрыв с женой. 

В эти военные годы он много работал, часто давал концерты. Его имя не сходило с афиш. 

Закончилась война. В первые послевоенные годы нет особо крупных работ. В целом это годы неустроенности, безработицы. 

Возвращается с войны, цел и невредим, его старший сын Альфред. 

1948 год. Музыкальная жизнь Казани 

1948 год отмечен в истории культуры как год начала больших дискуссий в области музыкального искусства. Начатая еще ранее "идеологизация" культуры - обвинения деятелей литературы, кино, изобразительного искусства, тогда не затронула области музыки. Только после завершение военных проблем и перехода страны на мирные рельсы, Жданов выступил с речью о журналах "Звезда", "Ленинград", и далее - об опере В. Мурадели "Великая дружба". Если до сих пор музыкантов спасало то, что музыку трудно было интерпретировать в качестве политического действия, то с доклада Жданова открывалась возможность толкования любой музыки так, как это было необходимо для господствующей тогда идеологии. 

Кампания эта тогда широким фронтом охватила все сферы музыкальной жизни страны. Ждановская критика творчества таких выдающихся имен, как Шостакович, Хачатурян, Прокофьев и многих других, дошла до периферии и сильно отразилась на судьбах и творчестве многих музыкантов в разных городах и республиках. 

Предвестниками "критических" обсуждений творчества композиторов Казани стали нападки на творчество Сайдашева. 

В 1948 году Сайдашев был уволен из театра. 

Баян Гиззатуллин вспоминает, что в театр спустили приказ о сокращении штатов. Собрались в парткоме главный режиссер Ш. Сарымсаков, режиссеры Г. Юсупов и Х. Уразиков, директор Н. Гайнуллин и он - Гиззатуллин - секретарь парткома "… И мы подумали, что Сайдашев получает всего 89 рублей. Для большого человека эти деньги, вероятно имели мало значения. И … сократили его. Он не возражал… Через некоторое время мы встретились с ним около Радиокомитета. Он раскрыл ладонь и показал 42 рубля, полученные за два с лишним месяца - гонорары за исполнение его музыки. Состоялся диалог без слов. Тогда я понял, какая была допущена ошибка". Вскоре прекратились и гонорары, ибо крайне редко стали исполнять музыку Сайдашева по радио. 

Этот судьбоносный момент в жизни Сайдашев отметил в своей биографии следующими словами: "В 1948 году, ввиду сокращения должности заведующего музыкальной частью, я оставил работу в театре". 

Сайдашеву пятьдесят лет 

Идет 1950-й год - год пятидесятилетия Сайдашева. Рассказывает Фатых Мусагитов - в то время заведующий отделом газеты "Социалистик Татарстан". "Приближается 3 декабря - день рождения Сайдашева. Но нигде ничего не слышно о подготовке к этому юбилею. Тогда я дал информацию в газете, что приближается 50-летие Сайдашева и Союз композиторов готовится отметить эту дату. Опять - молчание. Тогда я послал фоторепортера на квартиру Сайдашева с заданием сфотографировать его за работой и дал эту фотографию в газету с заметкой, что Сайдашев работает и готовится к своему юбилею, пишет новую музыку. Опять молчание. Наконец, я попросил Дж. Файзи срочно написать статью про Сайдашева. Он быстро это сделал, и статья пошла в набор. Это - большая статья, посвященная 50-летию Сайдашева, с анализом 30-летней его творческой деятельности. На другой день телефонный звонок: "Почему дали статью без согласования? Срочно снимите!" Я сказал, что уже поздно, она напечатана". Так появилась статья к 50-летию композитора. 

Только после речи Р. Муратова (первого секретаря Областного комитета), где он говорил о творчестве Сайдашева, вышло постановление о праздновании 50-летия Сайдашева ровно через месяц после памятной даты. 

Торжества эти прошли при большой активности всей общественности города. Приехали гости из других городов и республик, неизвестно как узнавшие об этом событии. Юбилей Сайдашева стал поистине народным праздником, неожиданно для его организаторов и для самого Сайдашева. 

На этих же торжествах Салиху Сайдашеву было присвоено звание Народного артиста Татарской АССР. Однако, зрительный зал встретил это сообщение сдержанно. Надо полагать потому, что все ждали большего. Ведь к этому времени многие композиторы уже давно успели получить звания народных артистов РСФСР и СССР, обладали многими орденами, сталинскими премиями и т.д. 

Годы депрессии

Еще одна полоса в жизни Сайдашева 

Отстраненный от всех должностей, от дирижерского пульта и театра, перебиваясь случайными заработками, композитор находился в глубокой депрессии, хотя внешне был все тот же Сайдашев. 

Отчуждение его шло и по линии духовной изоляции, и по линии материальных лишений. Все композиторы были на своих местах, у каждого была своя "ниша", свое рабочее место - фольклорный кабинет, радио, музфонд и т.д. 

Так случилось, что официальный вакуум, который был создан вокруг Сайдашева, был заполнен всеобщей любовью к нему и признательностью татарского народа. 

Возможно, именно в этот период появилось своего рода массовое движение - среди деятелей культуры и в народе - в защиту Сайдашева, что до сих пор живет в умах и в сердцах его современников. 

Сайдашев все это знал. И он знал, что стоит выйти на улицу, как он будет окружен вниманием горожан. И он шел туда. Каждое утро тщательно брился, одевался , собирался как на работу и уходил из дома в привычное для него время. Он несколько минут простаивал у ворот театра, закуривал папиросу. Но эти стоянки были очень короткими, ибо первый же прохожий останавливался, потом другой, потом кто-то его куда-то приглашал и они вместе куда-то шли. И так до вечера. 

Он везде был желанный гость. В честь его прихода непременно накрывали стол. И так продолжалось день за днем, месяц за месяцем, год за годом, с начала пятидесятых годов и до конца жизни. Не в этом ли трагедия личности? 

Последние годы 

…Наступал 1954 год - последний в его жизни. Друзья, близкие -кто как мог- старались его поддержать, подбодрить. 

К концу лета общее состояние его заметно ухудшилось. Но, как всегда к врачам не обращался и никому не говорил об этом. Только его племянник Узбек Ахмеров, будучи врачом, стал замечать неладное, и после долгих споров настоял на том, чтобы он лег в на обследование в больницу. 

Предварительный диагноз: киста в левом легком. Пролежал в клинике недолго, чувствовал себя неплохо и августе выписался домой, имея решение консилиума врачей направить его для дообследования, выбора тактики лечения в Институт хирургии имени А. В. Вишневского АМН в Москву. Видимо, никто не хотел брать на себя ответственность. Это же был Сайдашев! 

Начались томительные дни ожидания поездки в Москву. Он не хотел туда ехать. Надеялся - авось пройдет. Бывало, говорил: "Я люблю Казань и не могу долго обходиться без нее". 

Настал день отъезда. Как много людей пришло провожать и домой, и на вокзал! 

И, наконец, пришла телеграмма: "Операция прошла успешно. Все идет хорошо".

Но случилось непредвиденное. В этот день сиделка - его жена- ушла домой. По природной скромности он постеснялся просить посторонних помочь ему встать, встал самостоятельно, но споткнулся, не удержался и упал. Состояние ухудшилось. По-видимому, разорвались швы и открылось внутреннее кровотечение. Срочно в Москву вылетели его сын Альфред и племянник Узбек. Но они не успели. Он умер 16 декабря 1954 года. И мы уже никогда не узнаем, к чему были обращены его мысли в последний час, в одиночестве, вдали от родных, близких людей. 

Прощание с Сайдашевым 

Весть о смерти Сайдашева потрясла всех. Этого не ждали. Было так неожиданно, так неправдоподобно, что наступило какое-то оцепенение. 

Весть эта молниеносно облетела не только Казань, но и Москву. Для татарского населения Москвы он также был "наш Сайдаш". 

Везли его в Казань на специально арендованном самолете…Сильный снегопад. Но сквозь снег с самолета видно черное пятно на земле, как будто большая оттаявшая поляна. Но это не оттаявшая земля, а огромная толпа людей, ожидавших со вчерашнего дня прибытия самолета с гробом Сайдашева… 

И вот он впервые без улыбки, суровый лежит в фойе театра, а мимо проходят вереницы пришедших проститься с ним. Идет нескончаемый поток людей под рыдание скрипки Загида Хабибуллина, под звуки сайдашевского похоронного марша, проникающего в самые глубокие уголки души, марша, написанного им в память о своем друге Сакаеве и своей жене Валентине. 

Под этот марш проводил его весь татарский народ, отдавая дань его гению, доброте, обаянию - человека, обиженного судьбой и людьми. Народу было так много, что улицы не вмещали этот поток. На протяжении всего пути до кладбища вдоль тротуаров стеной стояли люди. Люди на балконах, на крышах, даже на деревьях, растущих вдоль улицы. Это был всенародный, искренний, глубокий траур по любимому композитору. 

Сайдашев похоронен на казанском кладбище в Ново-Татарской слободе. 

***  

Сайдашев не дожил до седин - всего 54 года- самый расцвет творчества. До сих пор никто не сравнялся с ним по тому огромному объему, продуктивности и своевременности работы, проделанной им в начале становления нашей музыкальной культуры. Он был сверходарен всеми степенями талантливости, талантливости во всем, к чему прикладывал руки. Гениальность его заключалась в том, что он по какому-то озарению чувствовал, понимал необходимость того, что он делает в данный исторический отрезок времени. Он обладал этим в полной мере. Он не был философом в прямом понимании этого слова. Но чутье художника было у него безошибочное. Он жил по внутренним законам, данным ему матерью, его религией и той интеллектуальной средой, которая окружала его на протяжении всей жизни. 

Сайдашев - феноменальное явление в истории татарского народа. Также феноменальна и любовь к нему целого народа…

Источник: книги Д. З. Саиновой - Ахмеровой "Салих Сайдашев" (Казань, Татарское книжное издательство, 1999)